Развитие малого и среднего бизнеса – одна из актуальных проблем современной России. Особенно остро она проявляется в Республике Ингушетия. О проблемах и путях их решения я решил выяснить у исполнительного директора общественной организации «Опора РОССИИ», эксперта по малому и среднему бизнесу Ахмеда Бузуртанова.

— Ахмед, добрый день!

— А.Б. – Здравствуйте!

— Расскажите, как обстоят дела с малым и средним бизнесом в Ингушетии ?

А.Б. — Бизнес в основном можно подразделить не только на малый, средний и крупный, но еще существует сегмент как микро бизнес. Сразу надо обозначить, что в республике подавляющее большинство — микро бизнесы. Чтобы попасть под определения малого бизнеса, нужны довольно серьезные показатели, а средние тут, как говорится, по пальцам одной руки можно пересчитать. О крупных я, вообще ,молчу в нашем регионе. Речь не идет о федеральных проектах. Те же сетевые магазины крупные это не наш бизнес, никакого отношения они к нам не имеют, налоги у них тоже куда-то уходят.

— С чем это связано?

А.Б. — Одна из причин – это маленькая экономика. Обороты внутри республики очень низкие, чтобы причислить себя к среднему бизнесу или крупному бизнесу. Возьмем простой для нас пример — «СтройМаркет»(прим. авт. сеть магазинов). Довольно крупный магазин. Но все равно не такие обороты и к крупному бизнесу их не припишешь. То есть большинство бизнесов в Ингушетии существуют в формате индивидуального предпринимателя. Но также существует серая экономика – это, например, если у кого – то реальные обороты, условно говоря, миллиард рублей в год, то он должен выйти из статуса малого бизнеса в средний. Фактически по налогам у него проходят 160 млн. руб. и он спокойно укладывается в категории малого бизнеса. То есть вы понимаете, что существует много открытых и закрытых вопросов. Говоря о закрытых, я имею в виду серые схемы. Наши фирмы так и не выводят из статуса малого бизнеса, потому что переход в другой формат означает потери средств по налогам. При смене этого формата теряются определенные преференции и так далее.

— Эта проблема существует только в республике Ингушетия?

А.Б. — Нет, по всей стране. Если брать отдельно Ингушетию, то тут дело опять упирается в маленькую экономику. Большинство проектов, зарождаемых в нашей республике, изначально ставят перед собой цель работать только на внутренний рынок- это большая беда. Наверное здесь вопрос в психологии. Сам человек, как он мыслит, как он видит предпринимательство. Например, в своем бизнесе я нанимал много молодых людей. Когда я говорю, что они будут зарабатывать 20-25 тыс. руб. , родители им говорят, что это не серьёзная работа, мол, иди на государственную работу, там 15 тыс. руб. получай. Вот это и есть психология. То есть для них государство- что- то особенное. Мы еще не отошли от советской формы жизни. Второй момент, когда люди понимают, что можно делать деньги без серьезных усилий, они идут туда. Ингуши предприниматели по духу, когда есть путь более легкий, а легкий путь это какой? Это когда ты человека на работу не нанимаешь, в аренду ничего не берешь, пожарникам ничего не надо, налоги платить не надо. А как какие-то там левые документы куда-то сдаешь и начинаешь их таскать, чтобы получить краткосрочные деньги.

— Ахмед есть, например, N-я сумма денег. Захотели открыть бизнес в Ингушетии. С какими проблемами столкнемся в первую очередь?

А.Б. — Нет, наверное, ни одного места где не было бы проблем. В Берлине мы изучали вопросы как у них там все устроено и как государство стимулирует этот бизнес. Для них проблема в том, чтобы выманить предпринимателя из одного города в другой. Они работали уже с существующими предпринимателями.
А вот в России проблема заставить заниматься бизнесом, подтолкнуть его к этой деятельности, потому что в России бизнес – это риски. Как принято, предприниматель рискует, очень такое интересное определение «рискует» (смеется). В России это реальный риск и в нашей стране это тяжело рассчитать.
А тем более в Ингушетии есть свои специфические проблемы, которых в остальной части России, условно говоря, нет. Исходя из своего опыта скажу. Сегодня, если постараться, в Ингушетии найти средства для открытия бизнеса легче, чем в любом другом регионе. Самая главная проблема, помимо всех прочих, была, есть и остается — это кадры. Найти готового специалиста — это вообще фантастика. Потому что отсутствуют методики системы образования. Если взять школы, проф. училища, профессиональное образование, то в ней нет выверенной государственной политики. Чтобы решить эту проблему, государство сначала изучает рынок труда и определяет, допустим, что экономика ориентирована на промышленность и на сельское хозяйство. Кого нам не хватает? Таких-то специалистов. Мы закладываем проекты и через пять лет этот проект должен выйти на определенную мощность. Условно говоря, понадобятся определённые специалисты. Даем задание Госуниверситету, чтобы через пять лет были готовые кадры соответствующих специальностей. Я немного ушёл в футуристический вариант, потому что в мире это уже нормальная практика. Такая же беда в бизнесе. Маркетологов нет. Менеджеров среднего звена нет. Это как раз таки беда укрупнения бизнеса.

— Ахмед как ты оцениваешь политику государства именно в развитие МСП, помимо кадровой политики?

А.Б. — Во первых есть ли она политика ? Формально она есть. Так получилось,что в прошлым году в зарубежных поездках я изучал опыт других стран в построении системы поддержки бизнеса. Если сравнивать с ситуацией в целом по России, то у нас формально созданы все механизмы, которые действуют в тех же европейских странах. Но самое удивительное заключается в том, что есть в нашей стране все необходимые законы. Нужна госпрограмма? Она есть. Механизмы — есть. Разница лишь в том, что на Западе это работает, а здесь нет. У нас пока копируют передовые европейские механизмы. Так же и в нашей республике. Говоря еще проще, то власти Ингушетии получают задания оттуда, сверху. И регион просто выполняет указания Москвы, не вдаваясь в подробности. Необходимо отходить от формального подхода и реально изучить ситуацию и в каждом регионе страны вести ту политику, которая необходима именно для этого субъекта. Я, являясь экспертом ассоциации стратегических инициатив по нашему региону, часто даю экспертные оценки деятельности нашего правительства и Министерства экономики в целом. У меня иногда складывается такое впечатление, что они далеки от понимания, что здесь происходит. Как так? Все есть, но ничего не работает.
Формализм – 1-я проблема. Вторая – это высокий уровень коррумпированности. Я не могу точными цифрами говорить. Но вспомните период, когда в республике выдавались так называемые «гранты» на поддержку МСП. Вот вы, как журналист, часто читали аналитику какого-нибудь ведомства о результатах этой поддержки? Нет! В Ингушетии, в принципе, не видят в предпринимателе важную частицу общества. Не видят как важного социального элемента. Ведь бизнес -это социальный элемент, который выполняет очень важную функцию. В развитых западных обществах средний класс — это именно тот слой общества, на котором зиждется государство и общество.

— Какие первоочередные меры помогут эту ситуацию выровнять конкретно в нашей республике?

А.Б. — Опять же в частности о том, что мы говорили выше. Надо поменять взгляд на экономическую политику в целом. Пока не поменяется отношение, ничего не изменится. Вот на пример для меня нонсенс, что Министерство экономического развития Ингушетии занимается организацией выставок. Ну, вы знаете о чем я. Это инвестиционный форум Сочи, Питерский экономический форум и т.д. При всем уважении не должно министерство заниматься такими вещами. Министерство должно заниматься экономической политикой. Оно должно изучать, анализировать ситуацию, задавать тон. Оно ориентирует бизнес и государство. А у нас все иначе. Представьте себе такую ситуацию. Вы объявляете конкурс на 100 грантов и вам подают 10 тыс заявок.
Как министерство должно рассмотреть их? Ведь этим будет заниматься один отдел максимум из 5-10 человек. Будет хаос и неразбериха. В этой ситуации, необходимо делегировать эти полномочия общественной организации. Определить оператора в регионе, который будет заниматься грантами и всё.

— Ахмед, помимо отсутствия госполитики, какие еще, на Ваш взгляд,
существуют трудности у наших предпринимателей?

А.Б. — Есть понятие «физическая инфраструктура» – это когда касается коммуникации: электричества, дороги , света, газа. Дорожная инфраструктура не очень развита. А это на бизнес имеет прямое влияние, чтобы вы понимали. Есть еще один, казалось бы, неочевидный фактор, но тоже имеющий важное значение, это общественный транспорт. Для бизнеса важно что? Трафик! Я говорю за тот сектор, где я нахожусь — это сфера услуг. Простые люди должны добираться до меня быстро и легко. Но у них нет такой возможности. Несколько пересадок и потерянное время. Даже мой сотрудник не может до 6 часов досидеть на работе, так как в это время общественный транспорт останавливается, и если ты не вышел раньше то ты потратишь на такси 100, 200, 300 рублей. Вот вам простой пример как влияет общественный транспорт на бизнес в республике. Весь общественный транспорт региона просто не отвечает требованиям населения. Про электричество вообще молчу. Это прямое издевательство над бизнесом, потому что его довольно часто выключают. Во -вторых, оно не соответствует по качеству напряжения и более того сопровождается частыми перебоями. В третьих, есть проблема с доступностью. Если ты открываешь магазин, то чтобы тебя подключили к энергосети — это большая проблема. Придется превысить свои первоначально рассчитанные расходы или прибегать к каким -то, по сути, незаконным подключениям. Вот так загоняют в тупик. А город, где открывается этот бизнес, должен быть заинтересован в том, чтобы максимально подвести все коммуникации и бизнес быстрее начнет приносить прибыль в виде налогов.

— Ахмед, а помимо грантов и субсидий есть иная форма поддержки бизнеса?

А.Б. — Есть. По всей России и в частности в Ингушетии начали появляться консультационные центры поддержки предпринимательства. Буквально недавно открылся центр инновации социальной сферы. Это проект, который помогает социальным предпринимателям в виде консультаций, тренингов, семинаров. Информационно-методическая поддержка получается.

— У нас есть социальный ориентированный бизнес?

А.Б. — Он есть, но в большинстве случаев, даже сами предприниматели могут об этом не догадываться. Например, частный детский садик. Государство обеспечивает детскими садами, но оно не успевает или не может довести эту задачу до конца, и соответственно какое -то частное лицо берется за то, чтобы помочь государству решить эту проблему. Это и есть социальное предпринимательство. Социальное предпринимательство может отражаться и в других направлениях. Если, например, человек решил взяться за возрождение народных ремесел, социальность здесь в том, что он возрождает национальную культуру.

— Ахмед простой и извечный вопрос. Что делать?

А.Б. — В первую очередь очень важно определить государственную экономическую политику. И здесь повторюсь, определить ее не исходя из того что спускается с верху, а из реальных потребностей общества, которое обслуживает государство, в частности власти республики. Далее. Наверное, всё-таки более плотнее общаться с бизнесом, находить время и место, чтобы более глубже понимать их проблемы. Формально существуют институты и инфраструктура, которая могла бы помогать бизнесу, но нужно немного постараться, чтобы они были более живыми. Но, к сожалению все это опять же упирается в коррупцию. Не поборов ее, мы не сможем сдвинуться с мертвой точки. И последнее — надо создавать равные конкурентные возможности для всех. Кстати, во многом именно из-за этого, к нам не идут инвестиции.

— Благодарим за содержательную беседу!

Бекхан Хашагульгов

The Magas Times ©️ (при копировании наших материалов указывайте источник)

Предыдущая статьяМОСКВА ИЗМЕНИТ ОТНОШЕНИЕ К МАГАСУ
Следующая статьяВыступление 4 ноября 2018 г., Москва