-Когда во дворе появились солдаты, и стало понятно, что нас ждет, мама заметалась по дому. Было разрешено взять с собой немного вещей и еды. И мама никак не могла решить, что же взять. Обошла несколько раз весь дом, хватала что-то, затем клала это на место, вновь брала в руки, а потом снова возвращала на место. Если немного, это же значит надо брать самое ценное. Она и взяла. Маленький чемоданчик, в котором хранился томик Коран. Взяла его в руки и зашагала на улицу, — рассказывает о начале того трагического дня 90-летняя Шафият Султыгова (Хаматханова в девичестве) из Карабулака.

Растерянность Хавы Хаматхановой, которая позже, благополучно пережив депортацию, вернулась домой и умерла уже на родине, не сложно понять. Делать выбор всегда сложно. Еще сложнее, когда тебя ограничивают во времени. Совсем невыносимо, когда от его правильности зависит благополучие не только тебя одного, а целой семьи, твоих детей. От такого и в спокойной обстановке не трудно впасть в ступор. А уж тем более, когда на тебя направлены прицелы винтовок.


-Мама была очень простая, добрая женщина. Идеальная домохозяйка. Совершенно далекая от всякого расчета и корысти. Как же эти качества могли проявиться в тот злосчастный момент, если их не было в помине и до этого. Гораздо хладнокровнее оказалась я, — с грустной усмешкой продолжает Шафиат. Мне тогда было почти 16 лет. Я взяла в руки швейную машинку, мамину шелковую шаль, и еще пару вещей.
Как раз к моменту завершения этих драматичных сборов домой вернулся отец Шафиат. Его, как и всех остальных мужчин села с раннего утра собрали около сельсовета, разъясняя суть происходящего.
-У нас в сапетке лежало пять мешков кукурузы, которую отец намолотил, чтобы отвезти в ближайший выходной на рынок продать. Отец договорился о том, чтобы нам разрешили их взять с собой. Та кукуруза и спасла нас тогда от голода. Да и не только нас, она многим пригодилась…
Слухи о том, что будет высылка в Длинной Долине (ныне с.Терк, Пригородного района РСО) курсировали давно. Но, им мало кто верил. Не верили, потому что такой поворот событий всем казался просто немыслимым. Эту веру укрепляло предсказание одного из тарикатских шейхов, который утверждал, что никакой высылки не будет.

-Перед самым отъездом отец пошел на задний двор, развязал скот и отпустил животных на волю, чтобы не умерли в стойлах от голода и жажды. Рассыпал им в сарае корм, что стоял в мешках. Не знаю, что это было, но обычно с жадностью набрасывавшиеся на смесь из отрубей и ячменной муки коровы, стояли не притрагивались к пище, а из их глаз текли слезы.

В Казахстане Хаматхановых высадили на станции Макинка. Это в окрестностях нынешней казахской столицы. Суровый и неприютный край, особенно зимой.
-В поезде, не перенеся трудностей пути, умер мой внучатый дядя. Его звали Ади. Не сказать, что он был дряхлым стариком, но, ту дорогу он не выдержал. Пока не доехали до пункта назначения, мы прятали тело, не давая конвоирам узнать о его кончине, так как трупы вынуждали оставлять прямо в степи, лишая возможности соблюсти погребальный обряд. Как только приехали в Макинку занялись похоронами. Самым сложным оказалось выкопать могилу. Промерзшая земля не давалась. На погребение ушел весь день, — делиться воспоминаниями бабушка Шафиат.

На первых порах семью Магомеда Хаматханова подселили к одной казахской семье. Хозяйка, по воспоминаниям моей собеседницы, была очень сварливая и неприветливая женщина.
-Всего в доме было две комнатки. Нам выделили ту, что дальше от входа. Чтобы зайти и выйти, приходилось идти чрез их часть дома. Хозяевам это не нравилось. А окно нашей комнаты выходило на улицу. Земляков в толпе прохожих можно было узнать по поникшим и подавленным лицам, оголодавшим взорам и потрепанной одежде. Люди искали возможность заработать кусок хлеба, родных с которым разлучились в пути и т.д. Если завидим такого, то зовем в дом. А так как каждая попытка воспользоваться входной дверью вызывала шквал недовольства хозяйки, мы наловчились принимать гостей через окно. Голода испытать отец нам не дал. Все ценное, что взяли в дорогу продавали и покупали съестное. Папа говорил, главное до тепла продержатся, которое в тех краях наступает гораздо позже, чем у нас, а потом видно будет.
Еще до высылки маленькая Шафиат увлеклась шитьем. Обучать ее было некому, и потому азы профессии осваивала самостоятельно. Брала старые вещи, распарывала их на лекала, выкраивала по ним новые и радовала близких обновками
-Как-то задумала помочь семье, и пошла в местную артель, занимавшуюся пошивом спецодежды, устраиваться на работу. Пошла прихватив с собой машинку. Начальником там был немец. Среди работников много было ссыльных поляков. Ничего у меня не вышло. Сказали, что по возрасту не подхожу.
Через пару месяцев один из родственников, живущих в Алма-Ате, прислал Хаматхановым вызов в казахскую столицу. Без этого документа покидать место поселения было нельзя. Так поступали многие из наших соплеменников, живущие в южных областях Казахстана, желая помочь близким, найти более подходящие условия жизни. В Алма-Ате было лучше. Здесь и климат был помягче, и возможностей трудоустроиться побольше. Однако, заметив наплыв депортированных власти города, начали препятствовать этому процессу.
-К нам заявился комендант, и сказал, что у нас есть 24 часа, чтобы собраться и вернуться в Макинку. Мы не знали, что делать, были растеряны. Помог Осман Чахкиев. Он был членом правления одного из колхозов в пригороде Алма-Аты. Кажется имени Мичурина назывался. Там и обосновались.
У Шафиат было две сестры и один братик. Был еще один, но, он утонул в Тереке за год до выселения. Наша героиня была старшей из детей. Так как к тому времени она стала уже настоящей девушкой, родители решили не пускать ее на работу. Она осталась дома, помогала матери по хозяйству, обшивала родных и близких. Брать за это плату и в голову не приходило. На работу ходили младшие сестры, которым было по 13-14 лет.
-Как только они устроились на работу в местный колхоз, мы купили у этого хозяйства мешок кукурузы. Обошелся он нам в 500 рублей. Купили в долг. Оплачивать должны были «трудоднями». И можешь себе представить, Адам. Мои сестренки 10 лет отрабатывали тот мешок кукурузы.

Там же, в колхозе им. Мичурина Шафиат вышла замуж. Ее супругом стал уроженец Бозоркино (ныне с. Чермен) Мухарбек Султыгов. Он был фронтовиком. Победу встретил в Севастополе. В первые годы, молодожены снимали небольшую комнатку, в доме одной русской семьи.

-Конечно, тогда люди были куда сплоченнее, отзывчивее, жертвеннее. Помню, как однажды к нам на побывку приехали родственники мужа. Их было три парня, молодые совсем. Им предстояло пройти практику в нашем колхозе. Жить поселились у нас. А мы с мужем и годовалым ребенком сами испытывали жуткую тесноту. Да и спать, по сути, было не на чем. С разрешения хозяев они с мужем спали в коридоре. Я на ночь устраивалась в нашей комнате и то только потому, что все разом мужчины в ней не поместились бы. Все имевшиеся матрасы и одеяла были в распоряжении гостей, а я с ребенком лежала на голой сетке. Спали в одежде. И так три месяца. Вспоминаю сейчас это и сам удивляюсь, как у меня получалось. Но, тогда это казалось само собой разумеющимся.
Уже став Султыговой Шафиат, и надумав вернутся на родину, поселиться они решили в Грозном. Мухарбек работал, наша героиня вела хозяйство, растила детей. Супруги воспитали трех дочерей и трех сыновей. Один из них погиб под бомбежками в чеченской столице. Он остался охранять дом от мародеров, но в итоге пополнил список невинных жертв той страшной, растянувшейся на десятилетие драмы.

Родители Шафиат попытались вернутся в родное село. В принципе у них это получилось. Только вот в родной дом их не пустили. Строить его Магомед Хаматханов закончил буквально за год до выселения. В нем давно уже обосновались чужаки и покидать его отказались. Пришлось Магомеду строить для себя и своей семьи уже новый дом, тоже неподалеку.


-Годы, проведенные в ссылке – для людей моего поколения общая, по-настоящему понятная только пережившим ее, боль. Быть без вины наказанными тяжело. Тем более не было понятно, когда же наступит конец этому произволу. Но, как бы там ни было, наши люди не теряли достоинства, не забывали, кто они, откуда родом, чтили свою религию. Это и помогло выжить, я думаю, — говорит бабушка Шафиат.

© Адам Алиханов

 

Предыдущая статьяМикаил Гуцериев в программе Влада Листьева «Час пик» от 15 декабря 1994 года.
Следующая статьяМертвые души на 600 млн рублей: чиновники Ингушетии попали под следствие

Оставить ответ

Пожалуйста, введите ваш комментарий!
Пожалуйста, введите Ваше имя здесь