13 долгих лет ингушский народ выживал на чужбине. Люди, лишенные возможности наслаждаться красотами родного края, вдоволь испить кристально чистой воды из целебного источника, полной грудью вдохнуть горный воздух, ощущать вкус свободы и запах плодородной земли героических предков, думали лишь об одном — когда мы вернемся домой.
Тоска по родине не покидала их ни на минуту. А как же без нее? Разве можно представить человека без родины, истории, корней и традиций? Именно она согревает нас, дает жизненную энергию, поэтому и тянется душа к родной земле. Один приказ кровавого диктатора Сталина в миг искалечил судьбы сотен тысяч людей. Наш народ по ложному обвинению в «измене Родине» был выслан из исторических мест проживания в холодные степи Казахстана и Средней Азии 23 февраля 1944 года. В этот день были депортированы 91 тыс. 250 ингушей. В ссылке от голода, холода и болезней погибла почти половина населения. Тотальной депортации были также подвергнуты и другие народы Северного Кавказа. Такого массового насильственного переселения история еще не знала.
23 февраля исполняется 77 лет со дня депортации ингушей. Каждый «спецпереселенец» навсегда сохранил в памяти все те ужасы, которые им пришлось преодолеть в те годы.
90-летнему жителю города Сунжи Умат-Гирею Агдановичу Героеву в период ссылки было неполных 13 лет. Он вспоминает, как в шесть часов утра к ним пришли люди в военной форме, постучались в дверь, сообщили душераздирающую новость о том, что ингушей высылают с родных земель на чужбину.
«Один был в звании лейтенанта, другие сержанты, они потребовали быстро собраться, сообщив, что сейчас подъедут машины, которые отвезут нас. В то время у нас гостила двоюродная сестра. Помню, что мать готовила очень вкусный квас. Капитан, заметив его, взял стоявшую рядом большую кружку, попробовал его на вкус и сказал: «Хорошая бражка». Военные начали расспрашивать, есть ли в хозяйстве куры, молодняк скота, который нужно спешно заколоть, чтоб взять с собой мясо в долгую дорогу, в которую нам предстояла отправиться. В селе Галашки жили мы тогда рядом с нашим племянником Ини Жанчоровичем Пошевым «огород в огород». Нас погрузили в заранее подготовленные «студебеккеры». Затем машина подъехала ко двору Ини, загрузили и их», — рассказывает Умат-Гирей Агданович.
По его словам, переселенцев насильственно сгоняли на станцию Слепцовская для отправки в Сибирь на составах, предназначенных для перевозки скота. Депортация шла в жёстких условиях.
«При въезде в станицу Нестеровскую некоторые казаки барабанили на ведрах, танцевали, они не скрывали радость от того, что нас выселяют. Увидев эту картину, пожилые люди, сидевшие в машинах, плакали. В двухосном вагоне, в так называемой теплушке, на верхних нарах разместили детей, на нижних — взрослых. Конечно же, было тесно. В один вагон запихнули 18 семей. Мне досталось место у окна. Когда поезд тронулся, начали плакать женщины, дети, не понимающие, что происходит, куда их везут и с какой целью. Мне не было тогда и 13 лет.
Я привык говорить только то, что видел своими глазами. Мы остановились на станции, в лампе закончился керосин, отец вышел проверить, можно ли его купить. В тот момент и Ини куда-то ушел. А продавщица, зная, что переселенцы заплатят любую цену, запросила слишком дорого. На этой почве у него возник спор с ней. В тот момент к нему подошел солдат и ударил его прикладом, видно было, что он причинил ему сильную боль. Придя в себя, отец ударил в ответ обидчика и повалил его на землю. Военные накинулись на него и увели куда-то. Его поместили в вагоне в конце поезда, его охранял капитан, который подсадил в вагон девушку с матерью. По-моему, они были татарками. Девушка была видной, красивой. Капитан начал приставать к ней, из-за этого она спрыгнула с поезда на полном ходу, за ней и мать.
Отец, увидев эту картину, пригрозил капитану, что расскажет всем о его гнусном поступке, ставшем причиной гибели женщин. Если бы на тот момент у него была возможность, капитан убил бы лишнего свидетеля. На следующей станции отец вернулся в наш вагон. Он подробно рассказал о случившемся Ини. Когда уводили отца, мы все были уверены, что его расстреляли и больше его не увидим. В вагоне были старики, дети, молодые девушки, мужчины. Глядя в окно, стал свидетелем зверств, страшных картин. Видел, как солдаты расстреливали тех, кто вышел на станции по нужде и не успел заскочить в поезд, в основном это были пожилые люди.
Когда мы доехали до Павлодара, вечером нам сообщили, что на санях людей будут развозить по селам. Соответственно, мы готовились, вынесли с вагона вещи, продукты, чтоб долго не ждали, детей и женщин завели обратно. Из-за сильного мороза невозможно было там долго находиться. Мужчины по очереди присматривали за вещами, когда один из них уснул, все, что мать успела собрать в дорогу в наволочках — продукты, одежду, кто-то унес. На снегу были видны следы саней. Осталось у нас одно покрывало, матрас и подушка. Нас подселили в дом к казашке. Нельзя сказать, что она встретила нас радушно. Свою роль в таком отношении сыграла заранее распространенная ложь о том, что к ним переселяют людоедов, врагов народа и т. д.
На третий день отец устроился на работу, они на корабле ловили рыбу на реке Иртыш. Вечером он приносил с собой рыбу, зерна в доме не было. Чтоб заработать на хлеб или муку, мать подрабатывала, помогая местным по хозяйству. Я с младшим братом и двоюродной сестрой остались со строгой хозяйкой этого дома.
Однажды к нам зашел Ини в национальной одежде, папахе. Он начал расспрашивать, где родители, как к нам относится хозяйка. Мы рассказали все как есть. Он на русском языке начал с ней говорить, после «разъяснительной» беседы отношение к нам изменилось в лучшую сторону. Хозяйку в мае отправили в трудовую армию, у нас осталась ее корова и дом, она вернулась через год. Теленка от этой коровы она оставила нам, забрала свою корову.
Ложные обвинения в «измене Родине» были больнее холода и голода. Все кому не лень — дети, взрослые, обзывали нас, называя предателями, людоедами. Будучи мальчиком, я тяжело это переносил, а каково было взрослым? В 1946 году мы переселились в другой район, за нами пришел дядя. Там было чуть легче, можно было подзаработать. То, что мы испытали там, это невыносимо, некоторые, к сожалению, даже люди, испытавшие на себе все ужасы ссылки, забыли это. Я никогда не забуду. Как можно забыть то, что перенесли мои отцы, деды, родные, близкие?» — вспоминает Умат-Гирей.
В 1957 году репрессированные народы, в том числе и ингуши, были реабилитированы. Люди начали возвращаться на родину, но у семьи Умат-Гирея не было возможности, получилось приехать лишь в мае 1964 года. Семья на тот момент состояла из 15 человек вместе со снохами.
У Умат-Гирея с младшим братом Багаудином были документы об окончании водительских курсов. Они решили устроиться на работу в один из колхозов в станице Орджоникидзевской шоферами, но для этого нужна была прописка. В то время главой администрации была женщина по фамилии Тюрикова, несмотря на просьбы и уговоры, она отказалась их прописывать. Пост председателя Сунженского райисполкома занял Султан Плиев, за помощью они обратились к нему, объяснили ситуацию как есть. В кабинете с ним находились двое его заместителей, выслушав их, он поинтересовался, почему они не обосновались в селе Галашки, откуда выселяли в 1944 году.
«Мы ему объяснили, что все наши близкие родственники живут здесь, да и рабочих мест для нас там нет в единственном колхозе. Он при нас позвонил Тюриковой, потребовал прописать, помню, как он бросил трубку после разговора с ней. Она, конечно же, прописала нас. Мы получили машины, работали на элеваторе. У меня был ГАЗ-51 с высокими бортами. Тогда заведующим там был Александр Бакшельников. Сашка узнал, что у нас большая семья, ситуация непростая. Он сказал мне, что нам надо проехать на склад, где хранилась очищенная пшеница, мы загрузили зерно, а сверху положили отходы, чтоб сказать на выезде, что едем их выбрасывать. Тогда выезжавшие машины на весовой проверял Юнус, я сказал, что везем отходы, улыбнувшись, он обратил внимание на просевшие рессоры, конечно же, он все понял, но пропустил без проблем. Зерно я повез на мельницу для переработки, вышло 48 мешков муки», — рассказал собеседник издания.
Мешки он выгрузил во дворе, рядом стоял удивленный отец. Он начал расспрашивать, откуда все это, предупредив, что за преступный метод добычи можно надолго сесть в тюрьму. Умат-Гирей объяснил, что зерно семье выделил завскладом. Семь мешков отрубей и два мешка муки он решил отвезти Бакшельникову, чтобы как-то отблагодарить, но тот взял лишь отруби для скота, сказав: «У вас большая семья, вам мука нужнее, нас двое, и одной буханки хлеба нам хватает на два дня, лишнего не надо».
Умат-Гирей с теплотой вспоминает человека, всячески помогавшего семье в трудной жизненной ситуации. К счастью, все трудности позади, республике надо развиваться, идти вперед, растить достойное поколение, любящее ингушскую государственность, которое будет отстаивать интересы народа.
«В целях восстановления исторической справедливости в 1991 году был принят закон «О реабилитации репрессированных народов». Но он не реализован в полной мере, исконно ингушские земли в Пригородном районе не возвращены законному хозяину. Добиваться справедливости мы должны в рамках закона. Каждый ингуш знает, где его земля. Как бы мы ни старались, все эти проблемы перешли к подрастающему поколению. Нужно быть патриотом своей республики, всей душой болеть за нее, быть сильными и сплоченными. Нам нельзя забывать высокие нравственные устои и понятия, благодаря которым мы выжили. Не будет духовного, нравственного роста без соблюдения благородства и соревновательности. «Сай вешал дукхаг1а наха се везийта хьожаргва-кх со — иштта хила еза уйла», — говорит старец. (У человека должна быть такая установка: надо делать все, чтобы тебя уважали и любили больше, чем твоего родного брата).
За плечами Умат-Гирея Агдановича 68 лет трудового стажа. С 1944 года по 2012 год он трудился в разных местах, выполнял тяжелую работу. Его матери не стало в 1993 году, отец скончался в возрасте 107 лет в 2005 году, прожив праведную жизнь и достойно воспитав своих детей.
У самого Умат-Гирея было девять детей, четверых нет в живых. Несмотря на почтенный возраст, сам водит машину, принимает активное участие в общественной жизни республики, различных религиозных мероприятиях. Умат-Гирей долгое время состоял в общественно-политическом движении «Ахки-Юрт», добивавшемся реализации закона «О реабилитации репрессированных народов» и возвращения Ингушетии Пригородного района.
Он обладает удивительным жизнелюбием и энергией, которые передаются каждому собеседнику при общении с ним.
Подвиг старшего поколения, сумевшего в невыносимых условиях ссылки сохранить жизнелюбие и верность национальным традициям и духовно-нравственным ценностям, не будет забыт.